В каждом из нас живут воспоминания, которые согревают наши души, дарят радость и делают нашу жизнь светлее. В моём сердце всегда будет жить память о моей бабушке.
Она была необыкновенным человеком. Ей было 70 лет, когда она вдруг решила научиться кататься на велосипеде. Сперва бабуля долго тренировалась дома на тренажёре, который она раздобыла в какой-то спортивной школе. Потом, решив, что уже вполне готова к покорению новых спортивных вершин, она назначила в «день Х» тренировку во дворе. Жители нашего двора выпадали из окон, наблюдая, как мы с бабушкой «проводим тренировку»…
Двухколёсный велосипед ей так и не покорился, зато она вполне осилила трёхколёсный. Специально по её заказу на тракторном заводе был изготовлен взрослый вариант трёхколесного велосипеда на базе двухколёсной модели. И бабушка лихо каталась на нём! Правда, недолго.
В то время как раз входило в моду катание на роликовых коньках, и бабушка просто «заболела» желанием научиться на них кататься. И снова наш дом кренился на бок от невероятного количества зрителей – жителей, не желавших пропустить столь захватывающего зрелища: бабуля на роликах…

Я много могу рассказывать о своей бабушке. Но рассказ о ней будет неполным, если ничего не сказать о любви. О любви бабушки и дедушки друг к другу, которую они пронесли через всю жизнь.
К сожалению, я не встретилась со своим дедушкой в этой жизни. Он умер очень рано, оставив добрую память о себе. Он был талантливым учёным, в 32 года защитил докторскую диссертацию, в 35 лет стал профессором, а когда ему было 38 – его назначили ректором Черновицкого университета. Дед был очень обаятельным, общительным человеком, с потрясающим чувством юмора. Он обладал необыкновенной эрудицией, знал 5 иностранных языков. А ещё… а ещё он очень любил свою жену – мою бабушку.
Я выросла на рассказах о необыкновенной любви бабушки и дедушки. Буквально все родственники и друзья семьи говорили о ней. А я с интересом слушала эти рассказы, и мне хотелось узнать как можно больше о Настоящей Любви.

Я знала, что это была любовь с первого взгляда. Они были знакомы 3 дня, потом полтора месяца переписывались, а встретившись вновь, сразу же поженились и прожили ровно 25 лет. Бабушка всегда сокрушалась, что так мало, и винила в этом себя. Она рассказывала мне:
– У Павлуши было сквозное пулевое ранение лёгкого, которое он получил на фронте в Гражданскую войну, он ведь с 16-ти лет воевал. Это ранение мучило его всю жизнь и в конце концов сгубило его. Тогда ведь не было антибиотиков и последствие ранения – жуткий плеврит – нельзя было вылечить. Инфекция всё время тлела, иногда опасно вспыхивала, и тогда жизнь Павлуши висела на волоске. Врачи ничем не могли помочь, только разводили руками: «Это кризис. После него – или пойдёт на поправку, или…» Первый такой кризис случился, когда не прошло еще и года после нашей свадьбы. Я только-только узнала, что ношу под сердцем ребёнка, как Павлушу забрали в больницу с открывшимся лёгочным кровотечением и температурой 40. Я хорошо помню: сижу возле него, а он в беспамятстве мечется. Мне страшно, жутко, я не знаю, что делать. И я начала молиться. Я молилась и просила у Бога: «Господи, если ты есть, спаси моего Павлятка. Дай нам прожить хоть 25 лет». Тогда, девятнадцатилетней, мне казалось, что 25 лет – это так много, это почти вся жизнь… Бог услышал меня: Павлуша умер в день нашей свадьбы ровно через 25 лет… И я теперь каждый день спрашиваю себя: «Ну почему? Почему я не сказала 40, 50, 70 лет?!» Вот так вот…
Бабушка горестно вздыхала, и я не знала, как её утешить…

Как-то раз я спросила у мамы:
– Слушай, а как бабушка с дедушкой уживались друг с другом? У бабули характер сильный, волевой, к тому же она очень упрямая, у деда, судя по всему, тоже нрав горячий… Кто же кому уступал?
Мама заулыбалась:
– О-о-о! Это была целая наука. Или искусство. Ну, например. Мария обожала переставлять мебель, а Павел терпеть не мог перестановок. Только привыкнешь, как все меняется! Каждый раз казалось, что попал в чужой дом. Спорить было бесполезно. Уговаривать тоже. Приходилось терпеть.
Однажды, придя с работы домой, Павел обнаружил свой письменный стол задвинутым куда-то за шкаф. Пробраться к нему можно было по узенькому проходу вдоль стены, двигаясь приставными шагами. У отца сверкнули глаза – а это всегда было признаком сильного гнева – и он с яростью отшвырнул шкаф в сторону и передвинул свой стол к окну (хотя от природы он не обладал сверхъестественной силой). На грохот из кухни прибежала мама и молча за этим следила.
Закончив перестановку, отец подскочил к матери, схватил её за руку и потащил к столу. «Маруся, ты видишь этот стол?» (он еле сдерживался). Мама невозмутимо ответила: «Да».
– Так вот, – продолжил папа, – если он хоть на миллиметр сдвинется с этого места, будет грандиозный скандал. Ты поняла меня?
– Да, – так же спокойно ответила мама.
И отец, вмиг остыв, добавил:
– А остальная мебель пусть хоть каждый день летает с места на место. А мой стол – всё, отлетался. Пусть здесь стоит.
Так потом и было. Мебель периодически мигрировала по комнате, а письменный стол отца обрёл своё ПМЖ у окна…»

Историю про то, как дед хотел порубить топором шкаф с одеждой, я слышала много раз и от разных людей. Все вспоминали об этом со смехом, хотя начало у этой истории было весьма драматическое.
Павлуша позвонил домой и попросил жену, чтобы она собрала ему вещи в командировку в Киев. Дело было поздней осенью. Погода уже портилась, но настоящие холода еще не пришли. Маруся, которая больше всего на свете боялась, что её драгоценный Павлятко простудится и заболеет, собрала ему тёплые вещи, а лёгкое пальто и туфли спрятала в шкаф. Шкаф Маруся заперла на ключ, а ключ спрятала в надёжном месте. Потом уселась в кресло и стала ждать. Она хорошо знала своего мужа.
Увидев зимние вещи, Павел в ужасе закричал:
– Ты что! Опозорить меня хочешь? Все люди, как люди, а я, как идиот, зимнее надену? Да меня же засмеют!
Маруся была непоколебима:
– Кто дурной, тот пусть смеётся. А вдруг погода испортится? Им ничего, а ты опять сдыхать будешь!
Но муж ничего не желал слушать:
– Маруся, добром прошу, дай ключ от шкафа!
Но жена упрямо сжала губы и помотала головой: «Не дам».
– Где топор?» – уже просто заорал Павел.
Мария же спокойно сказала:
– Откуда мне знать, где топор? Ты хозяин, ты и должен знать. Моё дело за кастрюли отвечать.
Муж попытался выбить дверь шкафа, но взглянув на часы, понял, что опаздывает на вокзал и – делать нечего! – надел зимние вещи. Он даже наспех помирился с женой, потому что был твёрдо убеждён, что нельзя отправляться в дорогу, оставляя после себя пожарище ссоры. Он был геологом, часто надолго уезжал и говорил, что ссора при расставании – это плохая примета. На следующий день ударил 15-градусный мороз.
Павел вернулся через неделю, здоровый, весёлый, влетел домой и закричал с порога:
– Маруся, родная! Если бы не ты, я бы погиб! Ангел ты мой, хранитель, спасибо тебе!
Мария строго хмурила брови, но была довольна признанием. А её муж тихо добавил: «Как хорошо, что я не знаю, где дома лежит топор…»

Моя мама рассказывала, что у её родителей был удивительный ритуал встречи, когда отец возвращался из экспедиции. Представьте, что, во-первых, дедушка был намного выше бабушки (его рост 182 см, а бабушкин – 157 см), а во-вторых, бабушка была очень сильной физически, несмотря на худощавость.
Обычно Павел влетал домой и с криком: «Маруся!!!» подхватывал жену на руки и кружил по комнате. Потом осторожно ставил на пол и в тот же миг сам взлетал в воздух. С точно таким же криком: «Павлуша!!!» Мария поднимала мужа и тоже кружила его по комнате. А потом они стояли, обнявшись, посреди комнаты и молча покачивались. И столько тепла было в атмосфере, которая их окутывала, что иначе как счастьем, это было нельзя назвать.
Дети терпеливо ждали своей очереди, когда можно кинуться в объятья к отцу и повиснуть у него на шее.
Друзья бабушки и дедушки говорили, что Маруся всю жизнь жила под девизом: «Спасай Павлушу!». Он часто ездил в длительные экспедиции, где в полевых условиях в любой момент могла обостриться (и иногда обострялась) его болезнь. И его жена, получив телеграмму, тут же бросала всё и неслась на край света спасать своего любимого. Мама рассказывала, что в детстве ее по очереди нянчили все друзья родителей, пока они не возвращались домой.
Какая это была радость, когда родители были дома! Даже просто находиться с ними в одной комнате, занимаясь своими делами, было огромным счастьем.

Мама рассказывала, что служебная квартира отца, в которой они жили в Черновицах (именно так тогда произносилось название этого города) была очень большой и состояла из множества комнат. Однако по вечерам они все всегда собирались в одной. Отец писал научные статьи или готовился к лекциям, мать проверяла школьные тетради, а их дочка учила уроки. И столько тепла было в атмосфере, которая их окутывала, что иначе как счастьем, это нельзя было назвать.
Один из их друзей, тоже геолог, у которого семейная жизнь не сложилась, рассказывал: «Возвращается как-то Павел из командировки раньше на три дня. Не заходя домой, пришел сразу на кафедру минералогии, принёс образцы горных пород, а потом говорит мне:
– Слушай, а пошли ко мне в гости, а? Жена ужином накормит, пообщаемся… Пошли!»
А я ему говорю:
– Ты бы позвонил домой. Мало ли… Жена ведь не знает, что ты приехал…
Он рассмеялся:
– Знаешь, как она обрадуется!
– Ой, Павел, ты такой наивный. Ну откуда ты знаешь, что сейчас делает твоя жена?
– Как это что? Меня ждёт!
И мы с Павлом пошли к нему домой. Приближаемся к их дому и вдруг Павел как засмеётся:
– Ну что я тебе говорил! Вон в окне фигуру видишь? Это Маруся на подоконнике клубком свернулась. Сам у неё спросишь, что она там делает. А я и так знаю – меня ждёт.
Я был потрясён, я с таким никогда в жизни не встречался. У меня невольно вырвалось:
– Вы же больше 20-ти лет женаты, а до сих пор, как молодожёны!
На самом деле в тот момент я отчаянно им завидовал…»
Бабушке и дедушке удалось сохранить такие отношения на всю жизнь. У них не было никакого секрета, как это сделать. Просто они очень любили друг друга…
СУЛАЕВА И.И.